Автор — Мария Магурская

Опубликована в сборнике «Материалы 9-й Московской Психодраматической Конференеции, 2012 г.

Выражаю свою благодарность и признательность Екатерине Михайловой, которая идейно вдохновила и подвигла меня на создание курса «Диагностическое видение психодраматиста». А также моим соведущим мастерских «Задачник психодраматиста 1 и 2»: Катерине Борщевой, Екатерине Труфановой и Марии Федоровой за творческое профессиональное сотрудничество и удовольствие от работы в команде с ними.

***

    «…Существует тенденция забывать, что все естественные науки связаны с общечеловеческой культурой и что научные открытия, даже кажущиеся в настоящий момент наиболее передовыми и доступными пониманию немногих избранных, всё же бессмысленны вне своего культурного контекста»

(Эрвин Шредингер, австрийский физик-теоретик)

Мастерские «Задачник психодраматиста 1 и 2», представленные, на 8 и 9 Московских психодраматических конференциях – это, своего рода, «Избранное» факультативных занятий «Диагностическое видение психодраматиста», которые проходят в ИГиСПе1 уже несколько лет. Нам захотелось поделиться опытом, методическими находками и… ощущением удовольствия от процесса.

Идея этих дополнительных к основному курсу — «Психодрама и ролевые игры» — занятий, возникла у команды тренеров по нескольким причинам:

Во-первых, участники учебного курса имеют разный уровень не только практической, но и теоретической подготовки, а это значит — отличия в понимании процессов, происходящих с группой и протагонистом, различный «профессиональный словарь» и неодинаковые возможности учитывать психологические особенности клиента.

Во-вторых, поверив, что «в психодраме возможно все», начинающие психодраматисты забывают, что некоторые действия, которые они предлагают в драме, могут работать не во благо, а в ущерб психической организации протагониста, запуская, усиливая и поддерживая ее патологические структуры и процессы.

В-третьих, привычка озвучивать и описывать скрытый, мыслительный процесс, происходящий в голове психодраматического директора, — хорошая привычка. Она делает этот процесс более явным и отрефлексированным, это может быть необходимым умением для процесс-анализа, супервизии, и кроме того, помогать интеграции в более широкое профессиональное сообщество, где принят вербальный способ представления случаев.

И, наконец, совместная работа с кейсами и симулированными клиентами создает безопасную среду для построения гипотез и стратегий работы, формирует хороший запас возможностей, который остается полезным багажом директора, дающим ощущение удовольствия от участия в мыслительном процессе, некоторую уверенность в своих способностях и чувство защищенности. И этот интеллектуальный запас может стать опорой при столкновении с реальностью практики: важно знать, что биться над трудными задачками не только необходимо, но и возможно… а еще интересно, а то и весло…

Диагностика и спонтанность
(Вместе тесно, а врозь скучно)

В концепции курса «Диагностическое видение психодраматиста» больше внимания уделяется роли психодраматиста как «терапевта», а остальные: «аналитик», «постановщик», «ведущий группу», — ни в коей мере не забываются, но служат фокусной роли и подчинены ее задачам. Это означает, что психодрама в статье будет рассматриваться именно как инструмент терапевтической практики. Понимая, что «глубинные верования» психодраматиста проникают не только в роль директора-терапевта, мы работаем, прежде всего, над ней.

Даже при внимательном чтении наших немногочисленных литературных источников легко заметить, что эта роль содержит противоречие.

С одной стороны, функционально, роль психодраматиста как терапевта связана с изменением, а «Спонтанность выступает в качестве решающего феномена во всех изменениях состояний человека и космоса» (Лейтц, 2007, с. 127)

С другой стороны… «Психодраматисты должны грамотно использовать свои профессиональные техники и запускать психодраматические процессы. Они должны облегчать воспоминание сцен прошлого и сопровождающих их аффектов, справляться с многочисленными сопротивлениями, постоянно возникающими в ходе психодраматического «исследования» уметь выбрать из разнообразных терапевтических интервенций те, что соответствуют требованиям специфической ситуации. Наконец, предполагается, что они должны подтвердить свою практику последовательной теорией, которая может обосновать, почему они, к примеру, решают работать с одними ключами и оставляют в покое другие». (Келерман, 1998, с. 60).

Многие практики замечали, что процесс «диагностического видения» директора в таком развернутом виде не может происходить во время драмы. Исследование индивидуально-психологических особенностей протагониста, возможность построения рабочих гипотез c опорой на свои теоретические убеждения и соотнесение с ними подходящего действия занимало бы у директора очень много времени. Этого времени в драме, in situ, in actu у него нет. Но существуют ситуации процесс-анализа, когда для «думанья» есть возможность, но нет уже самой драмы.

И это — проблема. Назовем ее парадоксом «места-времени». Она традиционно решается в психодраме (и не только в ней), путем оптимального сокращения числа воспринимаемых ключей и параметров. «Потому что наблюдать – это фактически выбирать то, что наблюдать и что отмечать – из множества фактов, актов, слов, жестов, пауз, движений, мимики и даже «нефактов», и сходу интерпретировать, все превращая в категории, гипотезы и вопросы. Поскольку все отметить невозможно – чтобы не утонуть в нагромождении, бесполезных наблюдений, надо воспринимать существенную часть, то есть отсортировать факты и очищать основную линию» (Шутценбергер, 2007, с. 105).

Но, может быть, есть другой способ решения парадокса «места-времени»? Может быть, стоит подумать над вопросом: есть ли особые моменты в психодраматической работе, когда от директора больше требуется включенность в роли диагностирующего терапевта, чем в других его ролях.

Возникнут и другие вопросы:

— Насколько роль директора, как наблюдателя, исследователя, эксперта и диагноста соотносится и сосуществует с его ролью действующего, в том числе спонтанно, субъекта, имеющего «ощущение момента», находящегося в контакте с протагонистом и группой.

— Что на самом деле является причиной изменений протагониста, – его собственная спонтанность или директорские интервенции? Насколько диагностические установки и гипотезы психодраматиста относительно протагониста определяют дальнейший рисунок драмы, директорские выборы и происходящее действие в целом.

И, наконец, самый главный вопрос:

— Как же детерминизм, присущий любому виду диагностики, сочетается со спонтанностью.

Думать над «самым главным вопросом» нам помогут естественные науки, пред которыми он встал уже давно.

Воспользуемся простым умозрительным построением2. Предположим, только предположим, — в реальности, конечно, все не совсем так, — что мы находимся в рамках строго детерминизма, где каждая мысль, чувство или действие имеют свою причину, вызываются сознательным или бессознательным намерением и определяются предшествующим событием. Эта система взглядов была характерна и для раннего психоанализа, когда Фрейд полагал, что душевная жизнь — это «последовательный непрерывный процесс», и продолжает быть основой понимания индивидуально-психологических особенностей личности в определенных контекстах современной психотерапии.

Итак, когда психодраматист наблюдает (видит, слышит и чувствует) некоторый феномен F, он совершает акт диагностики (буквально слово обозначает «способность распознавать»). Происходит соотнесение наблюдаемого феномена с теоретическими взглядами директора, причем совершенно не важно, на какие именно теоретические убеждения он опирается: теорию ролей, психоаналитическую, юнгианский анализ или другую. В результате чего психодраматист-терапевт говорит себе «Поскольку я вижу F, я могу думать, что имею дело с T». Затем директор строит стратегию работы и организовывает действие D, потому что в его теоретической картине есть конструкт, «что если он имеет дело с T, то надо делать D». Психодраматист попадает в цепочку «незыблемого и постоянного порядка в отношениях между феноменами», что и есть детерминизм.

Директор — это функция f(F,T). В нашем случае F, T и D – это непустые множества, содержащие более одного значения и находящиеся не во взаимнооднозначном соответствии друг с другом. Можно предположить, что в нашей умозрительной модели всегда найдется конечное множество значений D(множество решений), детерминированное феноменами F и теоретическими взглядами T. Предположение о конечности множества D – это допущение о том, что психодраматист находится в рамках одной или нескольких теоретических систем, внутри которых выстроены причинно-следственные связи. Т.е. директор путем перебора (мыслительных операций) обязан найти множество правильных решений.

А это значит, что диагностический подход в своем предельном виде исключает феномен, квалифицированный как спонтанность, поскольку нет новой ситуации и невозможна новая реакция на старую ситуацию в силу определенных причинно-следственных связей. Как говориться, factum est factum3.

Теперь предположим, что потенциально существует такая ситуация, в которой время поиска решений путем перебора будет очень велико или, как сказали бы математики, стремится к бесконечности. Из чего следует, что директор не будет способен классифицировать наблюдаемый феномен за некоторое оптимальное для возникновения и продолжения действия время так, чтобы это действие находилось в причинно-следственной связи с наблюдаемым. Следовательно, в этом случае нам необходимо договориться считать, что4 ситуация для психодраматического директора является новой и квалифицировать действие как спонтанное.

«Спонтанность – «здесь и теперь»; это – «человек в действии, человек, брошенный в действие, момент не часть истории, но история — часть момента» (Морено, 1956, p. 60).

«Определенная степень непредсказуемости всегда существует в жизни. Если бы можно было знать будущее, то не было бы никакой потребности в спонтанности – фиксированные паттерны поведения могли бы быть решением для всех встречающихся проблем. Но так как будущее не может быть известно, нужно быть готовым к чему угодно». (Williams, 1989, p. 12)

Теперь будем полагать, и мы можем это видеть в реальности, что подготовленный директор делает работу, исходя и опираясь на собственную спонтанность, интуицию, не рациональное «видение» исходных условий, своего рода «психодраматическое чутье» (рассмотрение этих феноменов останется за рамками статьи), т.е. с точки зрения классически-научного взгляда, на основании полного бесформенного хаоса.

Тем более неожиданным оказывается его способность теоретически объяснить и определить свои действия впоследствии. Создается впечатление, что возникшее в момент процесс-анализа теоретическое и диагностическое обоснование драмы, определило события в прошлом. Это почти пугающее переживание – «я все придумал, никакой теории, подтверждающей мою практику, не существует», вполне распространенная реакция, не только начинающего психодраматиста, ищущего в этот момент связь между своими знаниями и действиями.

И об этом уже подумали в естественных науках. Удивительно, что этому феномену есть аналогия, относящаяся к периоду, так называемого постклассического научного знания — это «эксперименты с отложенным выбором». Из квантовой механики известен корпускулярно-волновой дуализм квантовых микрообъектов: в зависимости от условий они могут проявлять либо корпускулярные (как частица), либо волновые свойства. Фотон начинает свое движение по интерферометру (это такой специальный прибор), экспериментатор управляет устройством, ожидает его, а затем наблюдает на выходе его «поведение» либо как частицы, либо как волны. «Возникает вопрос: откуда фотон «знает», какой выбор наблюдатель собирается сделать?.. Здесь, по крайней мере, на первый взгляд, «будущее действительно временит настоящее»… можно изобрести эксперимент, когда этот более ранний момент времени (когда микрообъект делает свой «выбор») будет отодвинут от нашего выбора на миллионы лет. И тогда, действительно, возникает странное чувство, что мы, находясь в настоящем, участвуем в создании прошлого нашей Вселенной. Иными словами, встает вопрос: существует ли мир независимо от нашего сознания или же мы участвуем в творении мира». (Мамчур, 2006, с. 225). Не правда ли, впечатляющая аналогия?

Разгадка этого феномена, как принято считать в физике, находится в роли наблюдателя. Джон Уилер5 в своих работах говорил, что никакого «выбора» фотон не совершает. К регистрационной аппаратуре летит не частица или волна, а нечто неопределенное и не оформленное – «дымящийся дракон» Уилера. Частицей или волной это нечто становится только в акте измерения, регистрации.

Значит, если следовать этой логике, получается, что в процессе работы директор имеет дело с «драконом Уилера», хаотической спонтанностью, и лишь в момент анализа, она распознается как некое явление, которое можно рассмотреть и детерминировать с точки зрения наблюдаемых феноменов. В этом случае самадрама в целом становится объектом диагностики, а директор включенным в систему параметром. Во второй модели мы вручили директору активность и возможность влиять на процесс. У него, к счастью, больше валентностей, чем у описанного экспериментатора (у последнего всего две: увидеть волну или частицу), но при этом лишили его как начальных, так и промежуточных целей, и в то же время уподобили протагониста фотону, которой не может ни выбирать, ни изменяться, ни иметь собственную цель.

Синергетика и психодрама. «Волшебное слово» — СИСТЕМА6
(Можно не читать)

И если уже так получилось, что мы пошли по пути поиска аналогий в области естественно научного знания, то давайте сделаем следующий шаг и признаем, как это было сделано в истории науки и ее методологии, что в лице Директора и Протагониста мы имеем дело с системами, обладающими определенными свойствами. Попытка рассмотрения психодрамы как терапевтического метода с точки зрения теории систем была предпринята Грете Лейтц в книге «Сыграть свою жизнь на сцене». Она отмечает, что Морено создал свой метод, когда возникли математические теории групп и теория множеств Уайтхеда и Рассела, дающие логико-математические обоснования теории коммуникации, используемые Бейтсоном и Вацлавиком. По мнению специалистов, в этой области «существуют две формы изменения, или трансформации, в ситуациях, которые кажутся трудными и безвыходными. В одном случае преобразования происходят внутри системы, которая остается неизменной, в другом случае, наоборот, преобразуется сама система. … Метаморфозы, при которых изменяется сама система, расцениваются специалистами как изменения или преобразования второго порядка.» (Лейтц, 2008, с. 96). Грете Лейтц отмечает, что решения второго порядка точно соответствуют постулатам спонтанности у Морено, в определении которого «Спонтанность – это адекватная реакция на новые условия или новая реакция на старые условия». Психодрама, таким образом, определяется как терапевтический метод, в котором «разыскиваются и изображаются решения второго порядка». Протагонист, — пишет Грете Лейтц, — «может прекратить игры, представляемые в психодраматической игре. Он может искать решение в новых сценах, возникающих в его воображении. Он может изменить игру. Эта возможность выполняет метафункцию для бесконечной игры [изменение первого порядка — прим. авт.], которая кажется безысходной. Она является выражением новой свободы созидания». (Лейтц, 2008, с. 101).

Итак, рассмотрение систем «Директор» и «Протагонист»7 с точки зрения коммуникационной теории дает нам основание считать их открытыми, т.е. системами, которые могут обмениваться веществом, энергией, информацией с окружающей средой. Кроме того, можно говорить об их способности к самоорганизации и целенаправленности, так как существует их совместная цель, представленная как контракт на работу, директорская цель, например, связанная с терапевтическими изменениями, сознательная или бессознательная цель протагониста относительно изменения собственного состояния.

«Прежде всего отметим, что телеономические процессы (и системы) второго рода имеют самое непосредственное отношение к явлениям самоорганизации. В отличие от телеоматических процессов и телеономических процессов первого рода, в которых движущиеся к некоторому состоянию объекты остаются пассивными и управляемыми некоторым внешним по отношению к ним фактором, объекты и системы телеономических процессов второго рода «проявляют активность». Ключевые понятия, в контексте которых они могут анализироваться, — это понятия спонтанности, когерентности, кооперативного поведения, самоорганизации, саморегуляции» (Мамчур, 2006, с. 229).

«Действительный драматизм этой проблеме придают процессы, которые совершаются не по некоторой, заранее заданной, программе, а именно без такой программы, но которые, тем не менее, развиваются к некоторому конечному состоянию. Развитие в данном случае носит спонтанный характер, хотя и совершается так как если бы оно не было спонтанным, а подчинялось некоторой программе. Назовем эти процессы телеономическими процессами второго рода…» (Мамчур, 2006, с. 229).

Эти исчерпывающие цитаты приводят нас в область рассуждений, характерных для постнеклассической науки — синергетики. Общенаучная значимость этого направления междисциплинарного исследования, ее предмета, стиля мышления и частично математического аппарата обусловили распространение исследовательских приемов на область гуманитарного знания. Синергетика изучает процессы самоорганизации и системы, обладающие свойством спонтанности. Самоорганизация — это процесс упорядочения элементов в системе за счёт внутренних факторов, без внешнего специфического воздействия, но под их стимулирующим влиянием.

Это свойство присуще сложным, открытым системам, которые находятся в устойчивом неравновесии со средой, т.е. в состоянии сочетания дестабилизирующих механизмов и механизмов регуляции и гомеостаза. Существуют такие значения этой системы, называемые флуктуацией, когда один или несколько ее параметров за счет ее внутренних факторов и влияние окружающий среды выводят ее из устойчивого состояния. В этой фазе существования система выбирает несколько путей дальнейшего развития. Эта точка кризиса называется точкой бифуркации. Система, пройдя эту точку, организуется таким образом, что ее новое состояние в результате саморегуляции приходит в состояние, отличное ее предшествующему. В этот момент необходимо переопределение системы, т.е. обнаружение ее новых свойств и условий. Традиционно считалось правильным искать причины, исходные значения ее нового состояния, в состоянии предшествующей точки бифуркации. Бельгийский физик Илья Пригожин выдвинул предположение, что причинами (причинами нового порядка) являются случайно выбранные в точке бифуркации варианты дальнейшего пути. Т.е. ситуацию бифуркации можно рассматривать как ситуацию формирования причин. В этом случае причина равна действию, «как и должно быть в соответствии с многовековой разработкой понимания причинности в мировой философской мысли», ведь ее действием оказывается само существование новой самоорганизующейся сложной системы. Закон существования этой структуры включает в себя случайность выбора одного из возможных вариантов самоорганизации. Случайный выбор предшествует возникновению действующей причины. «По Гегелю, субстанция играет роль причины, поскольку она имеет мощь «порождать некое действие, некую действительность» (Добронравова, 2006, 212).

Кроме того, важно заметить, что некоторые методологи современной науки утверждают, что даже комбинация категорий Детерминизм и Спонтанность не могут описать Природу с точки зрения ее целостности. Предлагается ввести новую концепцию универсальной контингенции (буквальный перевод с английского сл. contingency – случайность, непредвиденные обстоятельства), которая провозглашает фактор случайности как универсальное свойство в описании неразрывности объекта и его окружения.

А причем тут психодрама?
(Тем, кто не читал предыдущий раздел, придется поверить)

По-прежнему, намеренно не учитывая в нашей модели групповой контекст, продолжаем рассматривать модель, центрированную на системе «Протагонист». Системы «Протагонист» и «Директор» — сложные, открытые, способные к самоорганизации и обладающие спонтанностью сиcтемы. Они совместно, но не одинаково и не одновременно движутся от одного относительно устойчивого состояния к другому. Под системой мы можем понимать, например, психологическое состояние человека. В одном из вариантов понятие «психологическое состояние» включает в себя: физиологические компоненты, потребности, цели, эмоции, чувства, фильтры восприятия, психологические защиты, содержимое памяти и, наконец, действие. Таким образом, гипотетически возможно представить состояние как набор перечисленных параметров.

Какие выводы для этой модели мы можем сделать на основании наших предыдущих рассуждений?

  1. Директор, как и группа, является средой для «Протагониста», и одновременно наблюдателем.
  2. Действие и его развитие происходят в результате того, что система «Протагонист» обладает свойством спонтанности и стремлением к самоорганизации. Когда ее внутренние параметры изменяются настолько, что они начинают сильно отличаться от своих значений предыдущего состояния, система «ищет» новые пути упорядоченного существования, т.е. из недифференцированного состояния стремится к определенному эмоциональному статусу, активизации каких-либо потребностей, защит, воспоминаний и т.д. Все это может иметь физический эквивалент, разворачивающийся на психодраматической сцене. Тогда в этом хаосе совершается выбор, который в большей степени случаен. Собственно этот момент мы можем назвать моментом возникновения причины, действие которой заключается в формировании нового состояния «Протагониста». Этот выбор и возникновение причины, думается, эквивалентен действию в психодраме.
  3. Директор не является причиной психодраматического действия, но любые вмешательства директора относительно «Протагониста» могут вызвать изменение его состояния. Однако, это зависит не от интервенций директора, а связано с состоянием системы «Протагонист». Директора нельзя назвать причиной перехода системы «Протагонист» в другое состояние, как и крик в горах, вызвавший снежный обвал. Поскольку готовность перехода содержится внутри системы, а крик, как и действия директора, – есть критическое условие.
  4. Парадокс «места-времени» решается следующим образом: директор не может диагностировать момент выбора причины, т.е. действия по формированию нового состояния «Протоганиста», поскольку, во-первых, этот процесс слишком быстротечен, а во-вторых, директор сам выступает частью системы в качестве управляющего или критического параметра и тем самым является его участником. Но директор имеет возможность наблюдать и делать диагностические заключения в периоды, когда система обрела стабильное состояние. Иными словами, директор имеет дело со следствием, т.е. тем состоянием, которое можно охарактеризовать как стабильное. Для директора существует субъективный набор критериев, когда он может считать, что система «Протагонист» претерпела изменения, и этот момент является для него точкой принятия решения о дальнейших директорских интервенциях и шагах.
  5. В пределе для директора не существует общей стратегии работы, которая являлась бы последовательностью шагов, сцен или интервенций, когда каждый предыдущий шаг должен был бы повлечь определенный последующий. Но каждый последующий шаг может стать новым условием для директора до момента спонтанного и обусловленного внутренними параметрами «Протагониста» изменения.
  6. В психодраме, в определении спонтанности в отличие от традиционно научной дефиниции, не только особенно подчеркнута связь спонтанности и реальности, но и рекомендовано в терапевтическом пространстве создавать подходящую для нее структуру. «Спонтанность происходит лучше всего в пределах контекста умеренной структуры. Со слишком слабой структурой, участники испытывают двусмысленность ситуации как неустойчивое условие «слишком богатого выбора» … Слишком жесткая структура, неизбежно, ограничивает возможности выражения творческого воображения и игрового эксперемента» (Blatner, 1997, c. 28). Таким образом, можно предполагать, что система теоретических взглядов директора интегрируется его усилиями в структуру среды «Протагониста» и может играть роль критических условий, подталкивающих систему к изменению.
    Это заключение позволяет нам, с одной стороны, допускать существование как целесообразных, так и неполезных для протагониста интервенций. Но при этом снижает ответственность директора за «неправильные шаги», поскольку выбор нового состояния «Протагониста» не прямо связан с действиями директора. Более того, как ошибочные шаги могут принести наилучший результат, так и правильные интервенции — отсутствие результата или отклонение от терапевтической цели.
  7. «Директор» и «Группа» есть сложные, открытые и самоорганизующиеся системы, которым присуща спонтанность. Кроме того, в наших рассуждениях сознательно не учитывались особенности коммуникативных систем с обратной связью, каковыми они тоже являются. Очевидно, что построить сколь-нибудь пригодную теоретическую модель с учетом всех необходимых параметров и их взаимосвязями между собой и контекстными системами на сегодняшний день невозможно.

В заключение отметим, что рассматривая исторический контекст психодрамы, можно увидеть, что метод Морено начал свое существования и развитие в период становления постклассической науки (середина, конец XIX – начало XX) и нашел связь в неопостклассической науке — синергетике, рождение которой датируется 70-ми годами прошлого столетия. Вера Морено в то, что «человек существо космическое» и в основе Космоса лежат «три первоначальных феномена: спонтанность, действие и креативность», удивительно созвучны современным взглядам. Кроме того, идея порядка из хаоса, которая нашла отражение в работах Ильи Пригожина позволяет иначе взглянуть на мореновское понятие причинности и цели космического бытия, где спонтанность – катализатор, а креативность – «формообразующая субстанция».

Мастерские «Задачник психодраматиста 1 и 2» (На радость практикам)

Теперь, когда, вопрос оппозиции терапевтической диагностики и спонтанности решен, мы можем непосредственно приступить к рассмотрению мастерских «Задачник психодраматиста 1 и 2».

Основной отличительной особенностью как самих мастерских, так и их прототипа – курса «Диагностического видения», является то, что теоретические семинары проходят преимущественно в игровой форме или в форме разбора кейсов, инсценированных ведущими. Такой способ создает условия и предоставляет возможности для возникновения «в царстве детерминизма» спонтанного действия. Причины этого просты:

Во-первых, игра как деятельность связана с переживанием удовольствия, а это значит, что теоретический семинар – «это совсем не скучно». Кроме того, игра – это «деятельность понарошку», а это значит, что «торможение, цензура и вина временно не работают». Следовательно, «правильно – неправильно» в меньшей степени регламентируют высказывания и действия участников.

Во-вторых, соревновательный интерес сфокусирован не на интеллектуальном предмете, а на формальных правилах, что позволяет участникам конкурировать в «фоновой области» и быть более свободными в основной.

В-третьих, и семинары в виде игры, и разборы кейсов, как вы увидите в дальнейшем, имеют достаточно определенную и жесткую процедуру, что задает удобную «структуру», о поддержании которой ведущие могут минимально заботиться на протяжении всей мастерской или учебного семинара. А значит, они способны уделять внимание не только соблюдению процедуры, но и, одновременно, могут быть участниками игры, что и полезно в варианте семинара, и интересно в контексте мастерской, с точки зрения обмена опытом.

Задачник психодраматиста 1.

Как это происходит. Группа ведущих представляют сцену, в которой один из них — симулированный терапевт (психодраматический директор), а другой ведущий играет роль будущего протагониста. Происходит формулирование и фокусировка запроса. Обычно на это дается 5-7 минут. Сцена заканчивается заключением контракта на психодраматическую (далее ПД) работу. Тем временем группа, которая разделена на тройки или четверки, наблюдает за происходящим. Правильность контракта не обсуждается и не оценивается, а подгруппы могут в дальнейшем предложить свои варианты. После чего в своей подгруппе участники в течение 10-15 минут обсуждают увиденное, и отвечают на предложенные вопросы относительно увиденных особенностей взаимодействия, рабочей гипотезы, особенностей использования ПД техник и построения сцен и задач ПД-директора в текущей работе или в долгосрочной перспективе. Полный список вопросов находится в Приложении № 1 в конце статьи.

Эта техника имеет широкий спектр применения и ориентирована на разный психодраматический и терапевтический опыт участников: от обучающихся психодраме до практикующих психодраматистов с разным опытом работы и теоретическими убеждениями.

Например, если в учебной группе мы можем ставить перед собой дидактическую задачу формирования общего или схожего диагностического «инструмента» участников, основанного на тех или иных теоретических взглядах, то в «группе практиков» нас может, напротив, интересовать различность взглядов, гипотез и стратегий работы. И как следствие, в этом случае задача обучения сменяется на задачу обмена опытом и обогащения видения.

Ведущий(ие). Ведущих должно быть не меньше двух, один в дальнейшем будет симулированным клиентом, другой терапевтом. Однако, лучше, когда в каждом или почти в каждом кейсе будет другой человек, представляющий симулированного клиента. Наилучшее количество соведущих 3 или 4 человека, число, сопоставимое численности подгрупп, на которые будет разделена группа. Тогда при обсуждение возникает еще одна работающая группа. «Терапевт», как правило, не меняется. Причем было бы лучше, чтобы роль терапевта играл профессионал, хорошо обученный проведению диагностического интервью, поскольку в этом случае он может стимулировать «Клиента» обнаружить больше деталей и особенностей, необходимых для построения рабочей гипотезы и стратегий работы. В случае дидактического занятия, наличие группы ведущих, имеющих достаточный профессиональный опыт и различную теоретическую ориентацию, является прекрасным условиям и для решения учебных задач группы, и для опровержения установки ее участников на поиск «единственно правильного» решения. Надо заметить, что в нашей команде из четырех ведущих все имели психодраматическую подготовку, причем одна из них принадлежала отличной психодраматической школе (получила образование в МИГИПе), одна была сертифицированным экзистенциальным терапевтом, третья имела психоаналитическую квалификацию, а четвертая весьма сочувствовала психоаналитическим взглядам.

Процесс подготовки кейсов. Команда ведущих заранее тренируется в процессе представления случаев. Каждый из них отрабатывает соблюдение регламента (5-7 минут на взаимодействие с симулированным терапевтом), при этом обращается внимание на то, чтобы присутствовали заметные невербальные проявления, отражающие эмоциональные и несемантические аспекты коммуникации, и симулированный клиент существовал в рамках «одной легенды», т.е. понимал, какие именно психологические особенности клиента он хотел бы продемонстрировать. Обычно каждый «Клиент» из команды ведущих показывает 3-4 кейса во время подготовки. И что очень существенно, «выступает» с абсолютно другим кейсом на семинаре или мастерской, что позволяет внести спонтанность во взаимодействие с «Терапевтом».

Выбор темы запроса. При выборе темы кейса очень хотелось, чтобы участники семинара при работе с ним ощутили момент неожиданности и, может быть, даже разочарования, когда обнаруживается несоответствие темы запроса и проблемы, с которой приходится иметь дело; увидели, как радикально меняются директорские задачи в зависимости от наблюдаемых психологических особенностей будущего протагониста при одинаковой представленной теме. Поэтому была взята инвариантная первая фраза интервью: «У меня проблемы на работе…». Более удачной с точки зрения неопределенности, открытости и псевдоконкретности темы запроса обнаружить не удалось.

Чем полезна эта мастерская: вне зависимости от опыта участников подобная работа дает возможность:

  • потренироваться в построении рабочих гипотез, стратегий работы и прогнозировании минимальной реалистичной пользы для клиента;
  • получить новые методические знания;
  • обнаружить зоны роста и развития в диагностическом видении клиента;
  • потренироваться в выборе «оптимальных» (продвигающих, безопасных, экологичных и т.д.) психодраматических техник для данного клиента;
  • встретиться с «клиентами», с которыми, возможно, не приходилось сталкиваться в собственной практике;
  • поделиться собственным опытом и обогатиться опытом своих коллег;
  • получить ресурс поддержки группы в работе с «трудными» клиентами и удовольствие от совместного думанья.

Задачник психодраматиста 2. (Работа с Сопротивлением в ПД).

Как это происходит.

Шаг. 1 Ведущие рассказывают немного из истории понятия сопротивления, о том, как на него менялись взгляды в процессе развития психотерапии, не более 10 минут.

Шаг. 2 Группе предлагается разделиться на тройки или четверки, и каждой команде за 10 или 15 минут написать на отдельной карточке наблюдаемые признаки сопротивления. После чего, каждая команда отдает карточки ведущим, и они предлагают обсуждать те карточки, которые кажутся им спорными, т.е. их содержание либо не описывают феномен сопротивления, либо являются для него неспецифичными. Например, на карточке написано слова «тревога». Ведущие не принимают карточку. Они или другие участники группы говорят, что тревога, скорее, является признаком отсутствия сопротивления и встречи с переживанием или чувствами. Или на карточке написано слово «смех», тогда ведущие уточняют, при каких обстоятельствах возникает смех, что ему сопутствует и .т.д. Задают вопрос: «Как группа могла бы сформулировать по-другому надпись в карточке?» После этого уточнения, предположим, возникает надпись «Несоответствие аффекта действию и телесному выражению» и т.д. Карточки, не вызывающие вопросов пересчитываются. У какой команды больше принятых карточек, та начинает игру с количеством балов на начало, например, превышающее число баллов у другой команды.

Далее делается небольшой перерыв, или дается какое-то упражнение, пока ведущие сравнят заготовленные собственные карточки с созданными участниками. Если среди готовых надписей нет похожих феноменов, то карточка участников попадает в набор, предварительно получив уровень сложности от 3 до 5 и тип задания «говорить» или «показывать» при помощи специальных наклеек.

Шаг. 3. Работа происходит в форме игры «Original Activity» с модифицированным полем, с которого убраны клетки с заданием «рисовать». На нем есть только два типа клеток: «рассказать» и «показать». Представитель команды, которая получает право хода, берет с игрового стола карточку с типом задания, определенным игровым полем, а уровень сложности выбирает сам. После чего дается 1 минута на обсуждение, и команда либо показывает указанный на карточке феномен либо описывает, как он наблюдается в действии. Другим группам предлагается назвать его, после чего всем группам дается 10 – 12 минут времени для того, чтобы они могли придумать в своей команде максимальное число способов работы с представленной формой сопротивления. После чего происходит обсуждение решений каждой команды. Выигрывает в раунде та группа, у которой больше принятых в процессе дискуссии решений. Она делает ход вперед в соответствии с цифрой на карточке, обозначающей уровень сложности.

Приведу несколько примеров карточек:

Карточка Задание Сложность
Внезапный отказ от действия или от работы в целом говорить 4
Соглашение со всеми предложениями директора говорить 3
Обесценивание потребности в работе и значимости темы показывать 5
Увеличение количества вспомогательных Я в сцене, не приносящее продвижение показывать 4
Внезапная потеря интереса к работе, усталость, падение энергии, сонливость показывать 3
Излишнее внимание к деталям в сцене/работе говорить 5

Сложность и задание выбираются исходя из субъективного ощущения ведущего или в связи с особенностями группы, например, в зависимости какой навык словесного описания или действия хотелось бы тренировать.

Хочу обратить внимание, что ведущий также может регулировать степень критичности относительно предложенных решений в зависимости от того, какую задачу он перед собой ставит относительно группы: сформировать внимание к деталям с точки зрения терапевтичности, экологичности, эффективности, — или больше разогреть и воодушевить участников.

Если ведущие не хотят создать свою группу, сравнимую по численности с подгруппами участников для обсуждения, то этот семинар может вести и один человек. Однако вдвоем это делать значительно удобнее, поскольку можно поочередно то брать на себя процедурные функции, которых в этой игре немало, то возвращаться в дискуссионно-дидактическое пространство.

В результате этот семинар дает возможность проявить и сделать более узнаваемыми различные формы сопротивления в ПД работе, расширить репертуар возможных действий директора. Так же, как и в случае предыдущего «задачника», важен процесс обмена опытом и поддержка группы, а кроме того, удовольствие от активной интеллектуальной игры.

В заключение хочется отметить, что формы работы, описанные в статье, в учебном формате, обязательно должны иметь продолжение.

После того, как участники потренируются в построении гипотез и стратегий работы, в безопасной, предсказуемой среде и комфортной игровой форме, необходимо вернуть в пространство семинарского действия случайность и спонтанность, о которых так много было сказано в этой статье: дать ощущение, что «все пошло не так», переживание текущего момента и осознание необходимости замечать изменения протагониста, видеть новые условия и действовать, когда в голове нет никакого определенного представления о происходящем, с точки зрения теории и опыта. Есть разные способы реализовать эту задачу. Например, работа с кейсами «с продолжением»: когда, после того как участники предложат свою рабочую гипотезу и наметят свои действия, вводятся дополнительные условия задачи, открываются новые особенности протагониста.

Или введение в кейс параметра группового контекста.

Или инсценировка работы с протагонистом со всевозможными видами сопротивлениями со стоп-кадрами «директора», запрашивающего помощь у обучающейся группы.

Главное, чтобы участники — как на семинарах, так в будущем и в своей практике, получали удовольствие от совместной игры, мыслительной работы, осознания собственной компетентности. В конце концов, разве вдохновение от предвкушения встречи с неожиданными задачами не отличает психодраматиста от прочих?

1 ИГиСП – НОУ «Институт групповой и семейной психологии и психотерапии», г. Москва

2 Договоримся, что здесь и в дальнейших рассуждениях, исключительно для упрощения, мы будем исследовать диаду Протагонист-Директор без учета параметров и процессов, связанных с групповым и социальным контекстом.

3 Factum est factum — лат., факт остается фактом; что сделано, то сделано.

4 Математики и физики сплошь и рядом «договариваются считать, что…»

5 Джон Арчибальд Уилер — американский физик-теоретик, знаменит, кроме всего прочего, тем, что придумал и ввел в употребление термин «черная дыра».

6 В этом разделе статьи приходится многократно употреблять слово «система», к сожалению, заменить это слово на другое в данном контексте не возможно.

7 «Протагонист», «Директор» — в случае, когда мы имеем в виду обозначаемые этими совами «объекты», как системы, будем их брать в кавычки и писать с большой буквы.

***

Приложение №1. Вопросы к мастерской «Задачник психодраматиста 1».

1. Какие чувства и мысли возникли у Вас во время демонстрации кейса.

2. Что особенно привлекло Ваше внимание в увиденном взаимодействии (вербальное и невербальное).

3. Какие рабочие гипотезы складываются у Вас на основании увиденного:

    • а. с какими особенностями клиента Вам предстоит встретиться,
    б. возможные ресурсы, а так же трудности и «ловушки» предстоят в работе с этим клиентом.

4. Как Вам представляется Ваша ПД-сессия с этим протагонистом:

    • а. ПД техники, которые целесообразно использовать,
    • б. ПД техники, которых стоит избегать,
    в. Особенности использование техник и построение сцен.

5. Какую задачу ставит перед собой ПД директор в предстоящей работе с этим протагонистом (минимальная реалистичная польза для клиента).

6. Какой Вам видится дальнейшая работа с этим клиентом (гипотетические следующие шаги), если она состоится.

Список литературы:

  1. Келлерман П. Психодрамакрупным планом. Анализ терапевтических механизмов / Питер Феликс Келлерман; пер. с англ. И.А. Лаврентьевой; — М.:НФ «Класс», 1998
  2. Лейтц Г. Психодрама: теория и практика. Классическая психодрама Я.Л. Морено / Лейтц Грете; — М.: «Когито-Центр», 2007
  3. Шутценбергер А. Психодрама / Анн Анселин Шутценбергер; — М.: «Психотерпия», 2007
  4. Williams A. The Passionate technique. Strategic psychodrama with individuals, families, and group / Williams Antony; London and New York: «Tavistock/Routledge», 1989
  5. Лейтц Г. Сыграть свою жизнь на сцене / Лейтц Грете; — М.: «Академический проект», 2008
  6. Спонтанность и детерминизм / В.В.Казютинский, А.Е. Мамчур, Ю.В. Сачков, А.Ю. Севальников, И.С. Добронравова и др.; Ин-т философии РАН. — М.: Наука, 2006
  7. Blatner A. The art of Play / Blatner Adam, Blatner Alle; New York: Bunner/Mazel, 1997